Читать книгу "Будни учителя  - Павел Астапов"

Огромная карта Великобритании за моей спиной буквально кричала, что русским здесь и не пахнет, но я решил не вдаваться в подробности особенностей распределения кабинетов в школе и просто предложил детям входить.

Молча вошли, молча сели, молча приготовились к уроку. Двадцать восемь пар глаз начали сверлить меня в ожидании. Только вот в ожидании чего?

– Сейчас перемена, вы можете погулять и пообщаться, – попытался я разрядить атмосферу, так как эта тишина уже и меня начинала напрягать.

Молчание.

Почувствовав, что поддержки от сверстников не дождешься, все та же девочка, что первой заглянула в класс, все-таки отлипла от стула, сидела она за последней партой, и под четким наблюдением одноклассников подошла к первой парте, за которой, как я потом узнал, сидела ее лучшая подруга. Та посмотрела на нее совершенно перепуганными глазами, всем своим видом давая понять, что ни общаться, ни гулять по коридору она сейчас точно не намерена. Переведя взгляд с подруги на меня, пятиклассница быстро развернулась и, по-моему, с облегчением вернулась на свое место.

Все продолжили ждать спасительного звонка.

Спустя пятнадцать минут занятия, я едва сдерживался, чтобы не ущипнуть себя, настолько идеально все проходило. Уж не сплю ли. Я ожидал чего угодно, но только не этого. Мне казалось, что я попал в советскую кинохронику, настолько образцово-показательно вели себя дети на уроке. Никто не отвлекался, не крутился, они даже руку поднимали, как в советских фильмах о школе: локоток на парте, аккуратная ладошка возле щеки. Это вообще законно?!

Если перед уроком я еще переживал: а смогу ли, а на своем ли я месте, а вдруг не получится, то в конце занятия я уже был убежден: у меня настоящий педагогический талант. Какие проблемы с дисциплиной? Вы о чем?

До сих пор с улыбкой вспоминаю, как после звонка ко мне с дневником подошел Стас, который выполнял упражнение у доски. Сделал он все правильно, но вот в фонетическом разборе пару раз запнулся.

– Что же тебе поставить? – глядя на идеально заполненный дневник, улыбнулся я.

– Ну, это уже на ваше усмотрение, – пожал плечами пятиклассник и переложил пакет со сменкой в другую руку.

Меня от этого «вашего усмотрения» чуть не разорвало от умиления, и я, стараясь запомнить этот момент, поставил свою первую пятерку. С минусом.

Вредный я все же, вредный.

Переполненный восторгом от своего первого урока, я решил встретить шестой класс, который должен был быть у меня следующим по расписанию, в коридоре, а то вдруг их тоже смутит табличка «английский язык» на дверях кабинета.

Но выйти я не успел, так как едва моя нога очутилась за порогом, меня буквально внесли обратно два парня, которых, судя по их скорости и крику, никакие таблички явно не смущали.

– Чё? Мы у вас? – не дождавшись ответа, шестиклассник отправил свой рюкзак в воздушное путешествие через весь класс. Портфель, естественно, незакрытый, с готовностью поделился своим содержимым с кабинетом. Ручки, тетради, учебники веселым фейерверком опустились на соседние парты. – А, пофиг, – пожал плечами метатель и выскочил из класса по своим делам.

Наверное, именно в тот момент, а может, когда и остальные шестиклассники вошли в кабинет

Хотя слово «вошли» здесь вряд ли уместно.

и тут же принялись с криками выяснять отношения, или когда они не услышали звонка, а еще вероятнее, когда оказалось, что большая часть класса опоздала на пять минут, я понял, что со своим педагогическим талантом я несколько погорячился.

Война и никакого мира

Первый же урок в шестом классе вернул меня с небес на землю. Оказывается, школьникам было гораздо интереснее сидеть в телефоне, разговаривать с соседями по парте, рисовать, рассматривать особенности своего макияжа, да вообще, заниматься чем угодно, только не слушать меня. Обидно.

Наверное, каждый учитель, приходя работать в новый класс, сталкивается с «проверкой на вшивость». В зависимости от опыта учителя и смелости класса эта проверка может проходить либо практически безболезненно с редкими эксцессами, либо превращаться в самую настоящую войну, с неминуемыми жертвами в виде ваших нервных клеток. Детям обязательно нужно выяснить, где расположены пределы дозволенного. Что вроде бы нельзя, но все-таки можно, а где начинается настоящая зона невозврата, вступив на которую на следующий же день родители каким-то магическим образом материализуются в кабинете классного руководителя, а то и директора.

Вполне логично, что если ученики привыкли стоять на ушах и кидаться учебниками на большинстве уроков, то на все ваши призывы к общественному порядку они ответят непонимающим взглядом, и это еще в лучшем случае. Школьники будут отстаивать свое «законное» право ничего не делать, и в этом нет ничего удивительного.

«А что будет, если?» Именно в эту игру мы играли с шестиклассниками практически весь сентябрь.

– А я домашнее задание дома забыл, – с порога заявляет Сережа.

– Я буду писать карандашом, мне так удобнее, – с хитрой улыбкой говорит Маша.

– Какой дневник? Мы еще не купили. – непонимающе разводит руками Света.

– У меня нет учебника, поэтому я буду сидеть с Петей, – докладывает Игорь.

– Рука после математики болит, я просто посижу, – развалившись на парте, бурчит Денис.

– Я историю учил, поэтому не сделал третий номер! – возмущается моей несправедливости Леша и отправляет свой дневник в мусорное ведро.

Мой первый дневник в мусорке… Сколько воспоминаний! За первые пару месяцев Алексей еще неоднократно будет предлагать своему дневнику отдохнуть среди потемневших огрызков и испорченных бумаг. Но тот первый полет я до сих пор помню.

– Я не разговаривала, я просто спрашивала, – хмурит брови отличница Вера.

За следующие пять лет я, наверное, не сделал ей больше ни единого замечания, но в начале того сентября разговаривала на уроке даже она. Успокоишь один ряд, начнет веселиться другой, приведешь в чувства второй и третий, у кого-нибудь обязательно упадет учебник или пенал, да с таким грохотом, что весь класс начнет сотрясаться от хохота. Домашние задания не делаем, тетради не сдаем, дневники не приносим.

Обращаюсь за помощью к коллеге, которая уже второй год работала в этом классе, и получаю гениальный совет:

– Кричите на них. Они нормального языка не понимают.

Спасибо, помогли…

Если бы у меня не было пятого класса, я бы, наверное, сбежал из школы буквально через месяц. Рабочий день превращался в зебру, где на белых участках был русский у пятиклассников, с идеальной дисциплиной, творческими заданиями, разговорами на переменах, подготовкой к конкурсам. А на черных – уроки в шестом, с бесконечными замечаниями, невыполненными заданиями, дикими криками на перемене и ролью Цербера в клетке, который может только расхаживать вдоль прутьев, но никого укусить не в состоянии.